Лучший способ обогащения языка – это восстановление прежде накопленных, а потом утерянных богатств. (А.И. Солженицын).

Кубанский                           №11

Писатель                             ноябрь 2010

Ежемесячная литературно-просветительская газета Краснодарского краевого

Выходит с 23 мая 2008 года

 ОБНОВЛЕН 20 НОЯБРЯ 2010
О Союзе Газета «Кубанский писатель»Биографии писателейСписок писателейПолемика

Хорошая новость

Издательство - авторам

Краснодарское региональное отделение Союза писателей России объявляет о начале работы культурно-просветительского издательства «Кубанский писатель» над сериями «Поэзия Юга России» и «Проза Юга России». КПИ «Кубанский писатель» оказывает содействие профессиональным писателям и начинающим авторам в издании их произведений.
Контакты: e-mail: id-kp@mail.ru

Телефон: 8-918-355-08-71

 

Слово прощания
Скончался В.П. Бардадым
 

После тяжёлой продолжительной болезни ушёл из жизни Виталий Петрович Бардадым, член Союза писателей России, собиратель истории родного края, краевед. Кубань понесла тяжёлую невосполнимую утрату. Творчество Виталия Бардадыма, его огромный многолетний труд вернули миллионам кубанцев утраченные имена многих выдающихся деятелей и радетелей родной земли, воскресили события прошедших веков. Писатель воссоздал историю Екатеринодара.
Много лет ходил по екатеринодарским дворикам. Ездил по казачьим станицам, по разбитым кубанским монастырям, встречался со старожилами и собирал живую историю Кубани. Занимался в архивах Краснодара, Москвы, Санкт-Петербурга...
В.П. Бардадым - почётный гражданин Краснодара, почётный член Союза архитекторов России, награждён медалью за заслуги в развитии Кубани II степени.
Виталий Петрович пользовался огромным уважением коллег по перу. Писатели ценили его пытливый ум, его удивительную работоспособность и ответственность за каждое написанное им слово. Светлая память о В.П. Бардадыме навсегда останется в наших сердцах.

 

Панорама
Дороги-пути Геннадия Пошагаева

Презентация книги писателя Г. Пошагаева «Житейские истории. Кубанские писатели в моей творческой судьбе» прошла в библиотеке им. Некрасова. Книга, в которую вошли художественные очерки-рассказы, где автор с предельной искренностью и душевностью вспоминает о кубанских писателях, принимавших участие в его творческой судьбе, получила признание не только на Кубани. Вступительную статью к ней написал Владимир Юдин, доктор филологических наук, профессор, член Союза писателей России из Твери. «Тема пути в творчестве Пошагаева центральная, многозначно-символическая: путь жизни, путь судьбы, поиск смысла бытия, личного счастья, народной доли», - определил он. И выступления участников презентации стали подтверждением его слов.

М. Солодкая, не без улыбки заметила, что не только «зажглась искра и повела писателя», но не было бы этой книги, если б порой не просыпался в авторе Остап Бендер!

А самые значимые встречи с И. Вараввой, А. Знаменским, В. Бакалдиным потому и интересны, что были наши кубанские мэтры интереснейшими людьми.

Заслуженная артистка России С. Мамиконян определила Пошагаева, как неисправимого романтика. В наше время это качество не только ценное, но очень редкое. Вот почему так необходима книга писателя подрастающему поколению. «И еще они должны учиться у вас совестливости», - обратилась артистка к писателю. И порадовала автора книги и всех присутствующих старинными романсами.

А коллеги по перу В. Архипов, Н. Василинина, А. Ильяхов, И. Ясинский поздравляя писателя с выходом очередной книги, были едины в мнении, что работа только начата и требует обязательного продолжения. Ведь так много замечательных людей вокруг и, значит, новые встречи достойны пера прозаика Пошагаева.

 

В номере:

Последнее обновление:
Наше интерввью

С. Макарова, Книги должны нести в себе социальную значимость

Памяти писателя-фронтовика

О Николае Краснове

Продолжаем разговор

Г. Пузанов, О месте книг в современной России

Юбилей

Г. Ужегов, От первого лица

Н. Зиновьев, К покою тянется душа

А. Скоков, Я верю, что Россия возродится

Стихи Г. Ужегова

Голоса России

Л. Сычева, В небе над Иорданией

Юмореска

Борис Шереметьев, Старлей дуролей

Проза

Виталий Кириченко, Кыш, проклятые!

Поэзия

А. Горобец, Ангел лета

Книжный мир

«Гон» Н. Седова

И. Машин, Когда бы не было так грустно... (о поэте Н. Ситникове)

В. Клебанов, Трудности таланта (об анапском поэте Геннадии Севрюкове)

 

Скачать номер:
№9, 2010 PDF (1,237 Мб)

 

Поздравляем
Борису Тумасову, писателю, ученому-историку, участнику Великой Отечественной войны  вручена  Всероссийская премия «Золотой венец Победы», в номинации «Художественная литература». Вместе с ним премией отмечены поэт Андрей Дементьев, писатель и редактор «Литературной газеты» Юрий Поляков, прозаик Валерий Поволяев.

 

Крониду Обойщикову, Герою труда Кубани, Почётному гражданину города Краснодара, поэту, участнику Великой Отечественной войны  в канун Дня Города присуждена литературная премия имени А. Знаменского, учреждённая администрацией города Краснодара  и Краснодарским региональным отделением Союза писателей России.

 

Юбилей

Вокальной студии - 50

Именно столько лет исполнилось знаменитой вокальной студии Краснодарского Дома ученых и инженеров. В зале негде яблоку упасть, кругом цветы и подарки. Среди приглашенных гостей – народный артист России Владимир Бурылев, заслуженные артисты России Светлана Мамиконян, Владимир Генин, Александр Плахтеев, композитор Игорь Корчмарский, члены Союза писателей, поэт Нелли Василинина и писатель Геннадий Пошагаев, заслуженный журналист Кубани И. Лотышев, главный редактор «Кореновских вестей» Нина Роженко, а также активные многолетние зрители В. Хаустова, Н. Фирсунина, В. Меньших. Каждый участник концерта исполнил несколько музыкальных произведений разнообразного жанра. Неожиданной радостью для зрителей стали дуэты. А под занавес золотого юбилея вокалистов студии поздравили представители департамента культуры ЦО Краснодара и вручили им дипломы, подарки за многолетнюю музыкальную деятельностью Особенно этой награде обрадовалась молодая талантливая пианистка, преподаватель Краснодарской консерватории при КГУКИ, лауреат международных конкурсов, художественный руководитель и концертмейстер студии Елена Снагощенко. В ответном слове весь коллектив студии выразил признательность директору Дома ученых Евгении Виноградовой и благодарной многочисленной публике. На такой волнительной ноте закончился 50-й сезон. Следующий – 51-й, начнется в последнее воскресение

 

Для души

Победа добра и любви

Завершился VI Кубанский фестиваль православной авторской песни «Величай, душе моя…», посвященный 65-летию Великой Победы. Появились и новые талантливые имена.

Главная цель фестиваля «Величай, душе моя…» – пропаганда жанра духовной песни, поддержка талантливых авторов, композиторов, хоровых коллективов, исполнителей. Такое мероприятие создает условия для их творческого общения и самореализации. С каждым годом фестиваль приобретает новых участников и поклонников. За последние годы он явно помолодел: и среди исполнителей, и среди зрителей все больше молодежи. В этом году в нем приняли участие более 220 участников со всего Краснодарского края. Заключительный концерт начался с торжественного молебна в Войсковом Соборе во имя Святого Благоверного князя Александра Невского. Далее зрители ознакомились с православной выставкой, и желающие могли приобрести изделия мастеров декоративно-прикладного искусства, среди которых дивные иконы святых, вышитые радужным бисером, различные сувениры из природных камней, рушники, церковная литература. Самых умелых мастеров награждали дипломами фестиваля. Открыла концерт в номинации «Автор – исполнитель» член Союза писателей России, общественный деятель Кубани Светлана Медведева. Она прочитала поэтический триптих «Где?», «День Победы», «За Родину!» и исполнила «Тихий вальс» на музыку И.Корчмарского. Эту до боли трогательную песню поэтесса посвятила ветеранам Великой Отечественной войны. Лауреатами фестиваля также стали ветеран Великой Отечественной войны, один из участников академического хора «Малиновый звон» Юрий Щетинин; Сергей Ушаков из Анапы, Анатолий Лукашевич из Новороссийска; Игорь Щербань, ансамбль семьи Щербань из ст. Тбилисской; Лия Шавидзе, Сергей Драганов, народный хор при Свято Михайло Архангельском храме под руководством Галины Михайличенко из Крымска; Светлана Петровская из Сочи; Бандурко Елена из Апшеронска; вокальный ансамбль «Православная молодежь» под руководством Анны Овасафян исполнил очень глубокую песню гимн материнской любви одного из членов жюри фестиваля диакона Свято Троицкой церкви Михаила Околота «Иди с Богом, сынок»; вокальный ансамбль «Солнышко», руководитель Наталья Околот из Краснодара и многие другие. Но больше всех сердца зрителей покорил 5-летний Сергей Щабыка из Крымска, исполнив с боевым чувством «Трех танкистов». В успехе малыша есть заслуга и Галины Михайличенко, музыкального руководителя детского садика №12. А военный костюм Сереже сшила нянечка детсада. Фестиваль подарил всем зрителям и участникам много света, от которого возвеличивается душа человека. И сегодня эта главная традиция русского народа, уходящая корнями в глубь веков, помогает ему возродиться.

 

 

 

Читайте в новом номере:

 

ПАНОРАМА

В круге любви Николая Зиновьева

Николай Зиновьев и Наталья ПугачеваВ рамках XII международного фестиваля православных фильмов «Вечевой колокол», который прошёл в Краснодаре, состоялась презентация книги Николая Зиновьева «Круг любви и родства». Имя поэта широко известно в России и далеко за её пределами, без него немыслимо представить сегодня в полном объёме картину современной русской поэзии. Высокая духовность, требовательность к самому себе и окружающему миру, бескомпромиссность оценок происходящего, выраженные с присущей Зиновьеву лаконичностью - вот главные черты его творчества, в полной мере представленные в новом сборнике.

Н. Пугачёва, руководитель департамента культуры Краснодарского края, поздравляя поэта со сцены малого концертного зала Кубанского казачьего хора, отметила, что мрачный «Призрак оптимизма» (под таким названием вышел сборник стихов к юбилею поэта) сменил «Круг любви и родства», и это не может не радовать. Книга издана по инициативе и указанию губернатора Краснодарского края А.Н.Ткачёва и будет направлена в библиотеки края.

В. Касьянов, глава департамента СМИ и телерадиокоммуникаций, назвал Николая Зиновьева поэтом, который нашёл образы, близкие всем современникам. Каждая строчка его книги заставляет задуматься, становится ориентиром в духовном росте гражданина, семьянина и россиянина.

В. Захарченко, руководитель Кубанского казачьего хора, автор песен на стихи Н. Зиновьева, уверенно назвал поэта «великим глубоко народным талантом». Вспомнив слова Никиты Михалкова о том, что мы прохохотали Россию, Виктор Гаврилович отметил: «Но есть ещё люди, думающие о России сквозь слезы. А именно через них приходит очищение. И пусть книга Зиновьева лежит у вас рядом с вечной книгой Библией».

 

Праздник музыки и слова

За высокими окнами литературной гостиной Пушкинки, так любовно горожане называют краевую библиотеку им. А. Пушкина, осень щедро сыпала золото листьев на мозаику тротуаров, на прохожих, которым неведомо было, что совсем рядом происходит действо, созвучное не увяданию природы, а пробуждению высокой духовности, действо, обращенное к сокровенным, самым тонким струнам человеческой души. Это прозвучало и в названии встречи ─ «Литература и мы: попытка пробуждения…»

Хозяйка литературной гостиной Елена Захарова, тепло поприветствовав собравшихся, а это была в основном молодежь, передала ведение литературно-музыкального концерта Валерию Опитцу, заслуженному работнику культуры Кубани, преподавателю Северского колледжа культуры. Невозможно удержаться от реплики: «Как же повезло этим учащимся, что в начале пути им встретился такой человек, такая личность!» Это был блистательный каскад: мастерство декламации, артистизм, искры юмора, соль иронии ─ все, без чего творчество покажется пресным. В его исполнении стихи Ивана Бунина и Афанасия Фета прозвучали так, будто их слышишь впервые.

Сама идея концерта, его программа принадлежит заслуженному работнику культуры России, члену Союза композиторов России и Союза журналистов России Игорю Корчмарскому и приурочена к знаменательным датам ─ 140-летию со дня рождения И. Бунина и 190-летию А. Фета.

Говорили о культуре, звучали стихи наших великих соотечественников и романсы, музыку которых создал И. Корчмарский. Исполнителями были заслуженный артист России Александр Плахтеев, студенты консерватории ─ выпускники профессора В. Бурылева ─ Елена Маркова, очаровавшая всех великолепно поставленным голосом и красотой, Ацек Сланов, заставивший мощью и одновременно сдержанностью исполнительской манеры вспомнить о необыкновенной музыкальности осетинского народа, подарившего миру Валерия Гергиева, Юрия Темирканова, Веронику Дударову.

Прозвучали романсы на стихи И. Бунина и А. Фета «Ива», «Морозное дыхание метели», «Родник», «Облаком волнистым» и другие в сопровождении концертмейстера Светланы Семеновой.

Особые слова хочется сказать об участнице концерта, лауреате многих вокальных фестивалей, замечательной певице Тамаре Фомишиной. Если кто-то хоть однажды слышал в ее исполнении знаменитый романс «Соловей мой, соловей», тот навсегда запомнил и чудный голос, и одухотворенный облик, который так любовно щадит время. В концерте никого не оставило равнодушными исполнение певицей романса на стихи А. Фета «Кот поет, глаза прищуря…». Тамара Андреевна уже полвека в добровольном плену вокального искусства, и ей было что поведать молодым. Профессиональными секретами поделились все участники этого уникального концерта. В. Бурылев признался, что в период работы над четырьмя романсами И. Корчмарского со своими студентами он влюбился в эту музыку.

В заключение сам композитор выразил надежду, что подобные встречи будут повторяться, так как он продолжает создавать музыку не только к произведениям классиков, но и к стихам кубанских поэтов. Он как будто угадал, уловил настроение слушателей, уносивших в своих душах волшебство слов и мелодий.

НЕЛЛИ ВАСИЛИНИНА

 

 

Виктору Логинову - 85                 

Творческая встреча с читателями, посвящённая 85-летию известного кубанского писателя Виктора Логинова, прошла в Краснодарской краевой универсальной научной библиотеке имени А. Пушкина. Читателям была представлена новая книга юбиляра «Разноцветные страницы, или рядом с Пырьевым», изданная при содействии администрации хутора Марьинского, Калининского района, где проходили съёмки фильма «Наш общий друг»,по сценарию В. Логинова и режиссёра И. Пырьева. В книгу вошли воспоминания кубанского писателя о совместной работе с прославленным кинематографистом, сценарий фильма.

В гостиной библиотеки царила тёплая дружественная обстановка. Виктора Николаевича пришли поздравить коллеги по перу, друзья и читатели. Хор «Веснянка» музыкального колледжа имени Римского-Корсакова исполнил для юбиляра его любимые русские народные и казачьи песни.

 

 

Певец Кубани

Логинов с женой«Поле замерло у ног, не шевельнется, не вздрогнет хотя бы единым стебельком. Оно как будто уснуло, только обманчив его вид. Поле не спит, давно пробудилось, жадно впитывает соки земли, ловит каждым листиком солнечный свет. Растет поле, поднимается пшеница незаметно для глаз, каждую минуту прибывает в росте…».

«Певец Кубани»… Так благодарно назвали наши земляки Виктора Николаевича Логинова, чье имя известно не только в нашем крае, но и далеко за его пределами. Это он, наш Логинов, создал лирические, словно писанные акварельными красками рассказы – «Цвет топленого молока», «Алкино море», «Первый, второй», «Через дорогу»… Это его романы «Трудная жизнь в Береговой», «Перед завтрашним днем», «Наследство» – признаны лучшими произведениями о послевоенной жизни на Кубани. Это из-под его острого пера увидели свет злободневные публицистические статьи, вызвавшие поток горячих откликов.

Патриотический, дышащий молодостью роман Логинова «Дороги товарищей», изданный в Краснодаре в 1952 году, в одночасье сделал молодого автора известным всей стране, «с южных гор до северных морей». Тогда ему было 26… а сегодня нашему писателю Виктору Логинову исполняется 85 лет! Вся его долгая, плодотворная творческая жизнь, с первых шагов, когда он стал осознавать себя как личность, и по сию пору связана с книгой. Недаром одно из его самых проникновенных произведений, в котором он рассказывает о времени и о себе, так и называется: «Книга, жизнь моя…».

«Хорошая, нужная книга творит чудеса, – пишет Логинов в этой доброй и мудрой повести. – Но творит свои чудеса она только тогда, когда переходит из рук с руки. Книга – волшебник. Но, спрятанная от людей на полированной полке, она становится волшебником, запечатанным в кувшине. Миллионы бездействующих у нас волшебников просятся на волю!».

Творят для нас волшебство и книги Логинова. Но, к сожалению, сегодня лишь малые капли огромного моря творчества Виктора Николаевича попадают к читателям. А ведь когда-то его произведения издавались массовыми тиражами. Более сорока книг на счету у нашего писателя. И каких! Его живые герои навсегда остаются верными друзьями в памяти читателей – и взрослых, умудренных опытом, и совсем еще юных…

Логинов наделен редкой способностью помнить и чувствовать детство. Дело тут не в каких-то определенных фактах и событиях из прошлого, а в умении видеть мир глазами ребенка. Взрослые и дети смотрят на мир по-разному. Удивительно точно это передано в рассказе «Цвет топленого молока»:

«– Какой белый туман! – воскликнул я.

– Какой он белый? – проворчал отец. – Туман как туман. Темный.

– Да белый же!

Отец поскользнулся и выругался. Я перестал настаивать.

После, вспоминая эту дорогу, я раздумывал: мог ли быть туман белым? Может, он действительно был темным? Бывают ли белые туманы ночью? Не знаю…».

Каждый ребенок – от природы поэт и художник. Он мыслит образами. Он видит, как в разрывах белого тумана «звезды высекают искру», что «солнце было похоже на розовые ворота», что туман можно «взвешивать на ладошке»… Но идут годы, краски тускнеют и суровая реальность приземляет жизнь. Мало кто из нас способен до серебряных седин сохранить редкую способность романтического видения мира. А Логинов сумел… Почитайте его лирические рассказы и повести – в них он рисует реальную жизнь с ее терниями и ошибками, ничем ее не приукрашивая, и все-таки в его произведениях жизнь прекрасна. Ведь при всех ее тяготах, она гармонично соединяет в себе чистоту любви, радость дружбы, познания и творчества, вечное стремление к счастью… Тот, кто видит в жизни только грязь и страдания, ничего в ней не понимает. Мужество и благородство побеждают любые несчастья. Более того: тяжелые испытания объединяют людей, пробуждая в них лучшие чувства, дремавшие до сих пор где-то в глубине их души.

Мать Володи Комарова, юного героя повести «Сказание о первой любви» в мирные дни пылает ненавистью к молодой сопернице, родившей ребёнка от её мужа и грозится «выжечь ей глаза». Но вот приходит общее, народное горе – война, и женщина, забыв прежнюю обиду, сама посылает сына с продуктами, чтобы помочь несчастной «разлучнице», находящейся в отчаянном положении.

А вот Испания 1939 года… Эта далекая страна стала для мальчишек символом борьбы за свободу. «Испания, Испания!..» – роман о братстве «не по крови, а по душе». Не случайно в нем, наряду с русскими ребятишками, автор с большой теплотой рисует лихого «абрека» Мусу Тухватуллина и еврейского мальчика - умницу, интеллектуала, критика и шахматиста Юзика Шухмана. Пройдут два-три года, и все они пойдут воевать за свободу своей любимой Родины – одной на всех… Какой пример для нас, сегодняшних, раздираемых национальными и религиозными распрями!

Тайна человеческой души, раскрывающаяся в сложных обстоятельствах – вот любимый предмет творческого исследования Виктора Логинова. В центре его внимания всегда стоит человек…

Простая труженица, неграмотная Маняша из романа «Вся жизнь Маняши Витяковой», волнуясь и путаясь в словах, спрашивает сына: «Ну, вот Пашка Кривобокова. Вот дядя Лукъян, Вот я. А что это такое?» И слышит в ответ: «Что такое? Проще простого, мама. Жизнь». – «А зачем?» – упрямо настаивает Маняша.

«…Зачем? Чтобы встать с постели, выйти на крыльцо, вытянуть руки к светлому небу, сказать «Жизнь!». Чтобы хоть одну книжку написать, чтобы пятерых детей вырастить, в люди вывести. Чтобы заплакать в конце концов вот за этим столом, как дядя Лукъян! Мама, заплакать-то разок – это тоже много стоит».

Смысл жизни – в ней самой. По глубокому убеждению Логинова, жизнь обретает смысл только тогда, когда человек живет честно, творит добрые дела. Вот почему «вся жизнь Маняши Витяковой», пусть трудная и тяжелая, все-таки была счастливой и имела смысл, ибо она прошла не зря, оставила след на земле. Этому нравственному закону Логинов и сам следует всю свою долгую, творческую жизнь.

 «Самое дорогое для меня – мое доброе имя», – спокойно и мудро говорит Виктор Николаевич. Он имеет право так сказать. Долгие годы неустанного творческого труда не принесли ему несметных сокровищ. Его опрятная писательская квартира на улице Мира не поразит гостей роскошью. В ней только то, что необходимо для жизни и творчества… И все-таки он безмерно богат! В квартире Логиновых царят любовь и семейный покой. Верная спутница жизни писателя, Лариса Андреевна, целиком посвятила себя мужу, детям, внукам и правнукам. С ней Логинов счастлив и защищен от любых бурь. Без конца вспоминает он, сколь многим обязан любимой женщине. Единственной… «Не будь ее, не было бы и моих книг», – с глубоким убеждением говорит писатель. Мы верим ему. Кому же ещё верить, как не мастеру, показавшему в своих произведениях настоящую, высокую и целомудренную любовь?

Любовь в творчестве Логинова всегда чиста и прекрасна. При этом писатель никогда не переступает грань, отделяющую прекрасное от фальшивой красивости. Любовь делает душу его героев зоркой, и они начинают видеть то, чего не замечали в обыденной жизни.

« – Странно… Все-таки я не представляю, где мы сейчас. Кругом лес, лес и лес. Белый лес. Ты замечаешь?

– Зелёный, – прошептала Лиза.

– Это сверху. Но снизу белый. Вокруг нас белое кольцо. Три цвета: белый, зеленый, голубой. Трава, березы, листва, небо. И розовый цвет. Это ты»…

Так говорят герои одного из наиболее поэтичных произведений Логинова – повести «Под облака по косогору». Красота их чувств находится в неразрывном единстве с красотой родной земли, на которой они живут. Но в эту гармонию упрямо врываются призраки, предвещающие начало распада общества. В повести с милым названием «Ку-ку, Мария!» мы видим, как герои вступают в конфликт с подлостью, в результате чего наступает трагический финал.

«Я… спать не могу спокойно, все мои ребята снятся. Живые», – говорит бывший «афганец» Алексей Серов старому репрессированному генералу.

Алексей возвращается на родину никому не нужным, нежданным, с мизерной пенсией, без профессии, со сквозным пулевым ранением... и видит зловещие перемены в жизни своей страны, о которых, воюя в Афганистане, даже не подозревал. Он не рассчитал коварства скрытых, затаившихся врагов, которые нападают всей стаей, сзади, нанося предательский удар ножом в спину.

Хоронили Серова лишь несколько чужих людей, буднично, без слез и речей. Но вот… внезапно на кладбище появляется молчаливая группа – семеро «афганцев», старых фронтовых товарищей Алексея и решительно отстраняют от могилы всех присутствующих. Они имеют на это право: ведь они ему настоящие братья – братья по оружию. Только они одни должны похоронить и оплакать его…

Большому художнику, дано природой видеть будущее, предчувствовать грядущие события, видеть пути, по которым пойдет общество. Логинов не скрывает своей тревоги…

Самым большим злом он считает бездуховность. Сейчас многие говорят о бездуховности, и это слово примелькалось на страницах газет и журналов. А в недавнем прошлом никто об этом и не думал: считалось, что не может быть бездуховности в стране победившего социализма. Но заглянем в журнал «Вопросы литературы» за 1979 год, где опубликован отчет о Всесоюзной писательской конференции на тему «Земля - хлеб - литература». Один за другим на трибуну поднимаются известные советские писатели с горячими выступлениями о земле и хлебе, о том, как растёт благосостояние нашего народа, и как литература отражает эти темы…

Слово берет Виктор Логинов:

« – Да, хлеб всему голова, но не хлебом единым жив человек. Нет, не хлебом, не только хлебом! Сытость при бездуховности, пожалуй, пострашнее мора. Поэтому настало время во весь голос говорить не только о хлебе, но и о душе, о нравственности…».

Как тут не вспомнить роман-дилогию Логинова «Святые и грешные», изданную в Краснодаре, в 2002 году. В этом произведении Логинов напоминает своим читателям о необходимости неустанного духовного совершенствования. Душа обязана работать не меньше, а может быть, больше, чем руки или рассудок. Человек должен жить не только ради хлеба насущного, но и, как утверждает писатель, уметь «совеститься, терзаться, страдать, откликаться на тревожный и горестный крик человеческий, откуда бы он ни раздавался». Сытость при бездуховности ведёт к вырождению. Что толку в создании человеком материальных ценностей, если при этом он остается глух к несчастиям ближних? Если он не замечает несправедливости и беззакония в обществе? Как тут не вспомнить пророческий «сон Яругина» - ужасающую картину гибели цивилизации и распада человеческой личности, наступивших на земле вслед за утратой духовности! Ибо она, и только она, делает человекоподобное существо настоящим человеком…

Выдающийся русский писатель, член Союза писателей СССР-России с 1956 года, пятикратный лауреат ежегодной премии журнала «Огонек», лауреат премии им. Россинского, лауреат муниципальной премии им. Знаменского Виктор Николаевич Логинов – литературная гордость нашего края. Его творчество и общественная деятельность высоко оценена: он награжден орденами «Знак почёта» и «Дружба народов», Почётной грамотой Президиума Верховного Совета РСФСР и многими другими почётными грамотами и медалями…

О творчестве Логинова высоко отзывались его знаменитые друзья – Владимир Максимов, Виктор Астафьев, режиссер Иван Пырьев, поставивший кинофильм «Наш общий друг» по повести Логинова «На то она и любовь»…

Но выше всего Виктор Николаевич Логинов дорожит отзывами о своих книгах простых читателей. Их бесхитростные, искренние письма он бережно хранит в своем архиве. Сотни, взволнованных, теплых писем… Есть даже с Северного полюса. Для него они – самая большая награда и поддержка, ибо они помогают писателю в трудные «дни мучительных раздумий» о судьбе Родины, рождают в его творчестве проникновенные строки…

«Эх, поле ты, поле! Сохрани свою стать, подними пшеницу, чтобы ее колосья доверчиво прижались к груди хлебороба, чтобы песней зазвенели они в полдень накануне уборки. Поднимись, поле, встань бронзовой стеной, встань, да так, чтобы дух у творцов твоих захватило! Апрельское поле, поле мечты, поле надежд…»

ЛЮДМИЛА БИРЮК

 


Виктор Логинов

 

ДАРЁНОЕ ЯБЛОКО

После долгой разлуки я пришел, нако­нец, в то село, где родился. Мать всё твердила: съездим да съездим. А я и сам понимал, что пора навестить те мес­та, где я впервые почувствовал, как сладко жить на земле.

Минут десять мы летели и часа три шли сырым лесом, в котором то и дело манили взгляд солнечные поляны.

— Скоро ли? — спрашивал я. — Туда ли мы идём?

— Туда, туда, — отвечала мать. — Что, за­был совсем дорожку, сынок?

Я знал, что родина начинается с дороги. Она всегда начинается с дорог. Они уводят от родного дома. Они и приводят к отцовскому порогу.

В полдень привела нас к цели и эта лесная тропинка.

— Вот и наше село, — радостно сказала мать, и я увидел у неё на глазах слёзы.

Я шёл по зелёной улице, смотрел по сто­ронам — и ничего не узнавал. Здесь я бегал босиком целых шесть лет. Валялся на этих лужайках. Рвал одуванчики. Бабушка учила меня плести из одуванчиков венки. Целых шесть вёсен и шесть зим убаюкивала меня родная сторона своими ветрами. Но я ничего не узнавал сейчас!..

Этот дом?.. Он же был тогда. Эти ря­бины?.. Они были, были. Эта облупившая­ся церковь?.. Она-то уж непременно была. Всё, что доживает здесь свой век, было, стояло, радовало сердце в тихие дни мое­го детства. Я не мог представить тогда, как длинна жизнь и как горьки на трудном пути утраты...

— А дома нашего уже нет, — сказала мать. — То ли сгорел он, то ли раскатали по брев­нышкам и перевезли в город... Я и сама уже не помню.

— Вот оно что... А я-то думал...

— Да, — подтвердила мать. — Вроде бы перевезли. А место, вот оно. Видишь, яблонька стоит! Твой дед сажал, а ты вокруг всё бегал. Я ещё помню: картофельную ботву жгли, дымом пахло...

— Дымом пахло, — повторил я.

Яблоня была корявая: старая и такая боль­шая, что издали я её принял за тополь. Голые сучья торчали в разные стороны, и только в середине зеленела листва.

Мы подошли ближе, и я увидел мужика с топором. Он покосился на нас, подошел к яблоне, поплевал на руки и замахнулся спле­ча, словно был уверен, что свалит яблоню од­ним ударом. Топор смертельно сверкнул на солнце и увяз в стволе. Яблоня зябко задро­жала и сбросила сухие ветви.

— Ты зачем это?.. — метнулась мать к му­жику.

— Что зачем? — лениво отозвался тот.

— Рубишь к чему?

— Приказ такой.

— Нельзя губить! — возразила мать.

— А чего ее губить, — сказал мужик и опять поплевал на руки. — Приплода лет пять не было. Посторонись, мамаша!

Яблоня затрещала и зашаталась. Мать по­пятилась, подошла ко мне.

— Вот видишь, как... — прошептала она. Я молчал.

Мужик ударил ещё и ещё. Яблоня затре­щала сильнее, поклонилась в нашу сторону, замерла на мгновение и — рухнула. По земле что-то покатилось к моим ногам. Я присел и

 увидел краснобокое яблоко. Оно было тёп­лое, тугое и тяжелое.

Мужик шагнул к нам, разинул рот и вы­ронил топор, словно узнал.

— Вот что-о!..— протянул он.

Ветер знакомо скользнул по моему лицу. Мне показалось, что в листьях яблони про­шелестело: «Помнишь ли ты? Помнишь ли меня?..»

 

СЧАСТЛИВОЕ ДЕТСТВО

Странное дело: когда перечитываешь книгу, самую любимую в детстве, ка­жется, что перед тобой сокращенный вариант. Но задумаешься и поймешь, что странного в этом нет решительно ничего. В детстве все дороги и дни длиннее. Длинными кажутся даже самые коротенькие книжки.

Я отчетливо помню свои длинные детские дни и длинные детские книги. Но дни за­помнились мне только через книги. Чтение помогает познавать другой, далекий мир. И в то же время оно оставляет на память картины природы за окном.

Какая была погода, когда я первый раз пошёл в школу? Не помню. В тот день я ни­чего не читал. Выпали из памяти все краски, звуки, запахи и других отмеченных событи­ями, но прожитых без чтения дней. А то вре­мя, которое я провел над раскрытой книгой, осталось навсегда со мною.

Лил и стучал в окна дождь в то утро, когда я читал роман Жюля Верна «Дети ка­питана Гранта». На наш деревенский дом набегали из-за леса то серые, то черные об­лака. В комнате то светало, то смеркалось. А потом вдруг затихло всё, нахлынуло в комнату жёлтое и золотое, согрело мои пле­чи, заглянуло в книгу. Словно застигнутый врасплох, я вскинул голову и увидел, как буйно сверкает на мокрой земле, на листьях рябин, на крышах соседних домов солнце. Но меня поразило не это ликующее солнце, а бездонное и безбрежное, как море, небо. Стол, за которым я сидел, как по щучьему велению, превратился в корабль. Марлевые занавески на окнах — в паруса. Ветер юж­ных морей надул паруса, и понесся корабль по морю, по небу, по трепетной сини ска­зочного мира...

 Повесть «Дальние страны» Аркадия Гай­дара я читал на печи, где пахло овчинами, старыми валенками и полусгнившими по­мидорами. Печь топилась, жарко трещали в ее чреве дрова, мягкое тепло веселило осту­женную за ночь избу. Прервав на середине страницы, мать послала меня за водой на колодец. И хотя стояла поздняя осень, я, возвращенный к реальности, по летней при­вычке выскочил босиком. Трава на улице была седой от крепкого утреннего замороз­ка. Она была упругой и хрустела под ногами. Хрустел и сахарный ледок на лужах. Из всех труб поселка валил дым. Он был сизый вни­зу, чуть багровый вверху, от него пахло хво­ей и щекотало в ноздрях. На этот большой, похожий на нестрашный пожар дым глядели с крыльца соседские девчонки, мои ровес­ницы. Мимо них я бежал к колодцу, как по осколкам стекла, и был счастлив, что живу, дышу, смущаюсь девчонок, читаю интерес­ную книжку...

 

СЛОВО

Жили-были два художника слова.

.Жили они в одном городе, в одной школе когда-то учились, и роста, и веса были одного и даже прически носили одинаковые. Только писали по-разному, один быстро, а другой очень медленно.

Медленный художник только еще замысел вынашивал, еще и название не подобрал, а быстрый уже написал свой роман, напечатал и принес медленному с дарственной надпи­сью: «Собрату по перу» и т.д. Раз он принёс, второй раз принёс, третий раз принёс — и рассердился наконец.

— Ты же лентяй! — кричит. — Ты без­дельник! — кричит. — Который год всё пи­шешь, пишешь, а результатов не видно и от­дачи нет! Бери пример с меня! — кричит. — Я три романа написал! Меня вся область знает! А отдача у меня какая!..

И действительно, отдача большая у быс­трого была: и деньжата у него водились, и портреты его в газетах печатали, и даже ин­тервью корреспонденты под Новый год бра­ли. Такой шум стоял, что до столицы дока­тывался.

— Я сёмгу ем, коньяк пью! — кричит быс­трый, — А ты черным хлебом питаешься, те­лефон в квартире не сумел поставить!..

Выслушал быстрого медленный художник слова и вздохнул.

— Да, — говорит, — иногда и чёр­ного хлеба вдоволь нет. Да что подела­ешь, роман-то я написал и название по­добрал, только одного слова никак не подыщу. Одного-единственного слова не хватает, а без него и роман не роман.

Расхохотался быстрый.

— Слова ему не хватает! На, выбирай любое! — и вывалил на стол сразу тысячу слов.

Перебирал-перебирал их медленный ху­дожник — и отодвинул.

— Хорошие слова, — говорит, — да чужие. А мне своё слово нужно. Нет уж, подожду ещё, поищу своё.

Махнул рукой быстрый и ушёл, а потом даже юмористический рассказ об этом сочи­нил. Очень ему было смешно! Сам-то он и в грош отдельное слово не ставил.

Много романов этот быстрый худож­ник испёк. А когда помер — все романы его как-то незаметно исчезли. Один кри­тик, который не раз с покойным семужку едал, даже статью написал под названием «А был ли такой художник?..» И очень убе­дительно доказывал, что такого художника не существовало — и всё. Так и забыли его, беднягу!

Тем временем медленный художник на­шёл что искал. Вышел его роман — все так и ахнули: «Сказал-таки наконец свое слово!»

Выяснилось, что именно такого слова в литературе не хватает. Лет пятьдесят, а может, и больше его поджидали. Как раз в нужный момент оно подоспело и удивительно к месту оказалось!

 

ДИКИЕ КАМЕШКИ

Девочка собирала на берегу дикие ка­мешки. Мокрые, они светились у неЁ в ладошке, у каждого был свой оттенок. Но когда камешки высыхали, они превращались в обыкновенную пеструю гальку, которая хрустела под ногами по всему побережью. Только девочку это не смущало. Она раскла­дывала камешки на фанерках в таком поряд­ке, какой ей был по душе, и поливала их из кружки. Умытые, они снова оживали, загора­лись изнутри, и у каждого появлялся тот са­мый свой, особенный, неповторимый свет.

Я подумал: высохшая галька — это те же слова. Для них тоже нужна «живая вода». Со­бери их, спрячь в кладовую, а потом разложи в таком порядке, какой тебе по душе, и окропи.

Собрать – дело нехитрое, сохранить и разложить – тоже не секрет для мастера. А вот как окропить, чтобы они ожили?..

 

САЛОН КРАСОТЫ

Моим внучкам Кире и Вике

В тяжелой череде серых, отягощенных суетными заботами дней нашей жиз­ни выпадает иногда, как чудо, денёк лёгкий и по-своему праздничный, как бы осененный неземной благодатью. Это жизнь поворачи­вается к тебе своей доброй стороной, и ты готов верить в лучшее, светлое...

Такой вот денёк случился у меня на неде­ле. Я — невольный пассажир, езжу на город­ском транспорте, как никогда раньше, часто. В тот раз двенадцатый троллейбусный марш­рут был на редкость спокойным.

В салон на остановке впорхнули две де­вушки, совсем юные, лет шестнадцати. Мило улыбаясь, они остановились и пристойно замерли вблизи err меня. От них пахло цве­тами, садом. Они были красавицами. Всё на них — модная, но скромная одежда, заколки в волосах, украшения — выдавало хороший вкус, всё было к месту. Я не успел на них налюбоваться, как на очередной остановке вошли ещё две юные красавицы, они тоже молча улыбались. А потом — по две, по три — их всё прибывало и прибывало. И юным весенним цветом расцвёл салон. Не чудо ли?

«Неужели те самые выросли!..»

Это я вспомнил о тех семилетних девчуш­ках, которыми любовался, приглашенный моей младшей внучкой в детский садик на вы­пускной концерт. Целых два часа они самоза­бвенно танцевали и пели, поражая не только своей неугомонностью, но — в ещё большей степени — грацией движений и красотой го­лосов. На всю оставшуюся жизнь я запомню это такое долгое «чудное мгновение».

Случай, счастливый случай... Салон трол­лейбуса, превратившийся в райский сад... И те малолетки, чудесные артисточки... В сало­не я увидел как бы их продолжение. Я поду­мал, что они непременно станут такими же. И сколько их в городе... А сколько в стране! Как красива наша Россия! Как её любить надо! И как же надо не любить тех, которые замахну­лись на её красоту, честь и достоинство!

 

 

ЧАРОВНИЦА ИЗ АНАПЫ

Новелла

Лето. Вечер жаркого дня. Тугой песочек, смягченный светлой волной. Го­род Анапа.

Я немножко волнуюсь. Предстоит встреча с самыми маленькими. Они неусидчивые. А я уже подустал. С маленькими разговаривать бы утром, с нерастраченной энергией. Утром у меня всегда лучше получалось. Но распи­сание составлял не я. Всё расписано было заранее — где и в каком часу. Кто встреча­ет, кто знакомит с детьми. В общем, на диво тщательно было сработано. Но, как обычно, без учёта и пожеланий гостя. Такие пустяки в расчет не брались.

На этот раз меня должны были встречать две девушки. Пионервожатые. Составители расписания уточнили в скобках: обе крас­нощекие и курносые. Они встретили меня у входа в лагерь и дружно отсалютовали, как старшему по званию.

— Дети ждут! — сообщили хором.

Подготовились хорошо, но это ещё не могло меня успокоить.

— Они хоть знают, что я не космонавт и не разведчик?

— Конечно! Они все ваши книжки уже обхватали!

Это было забавно, но отчасти успокаива­ло. Хотя не прочли, но обхватали. Гораздо хуже, когда книжка всю свою жизнь проле­жит нетронутой. Хорошая книжка обычно обхватанная. Я обрадовался: какое своеоб­разное, но точное определение подарили мне краснощёкие пионервожатые! И почувство­вал прилив новых сил.

Надолго запомнилась мне эта встреча. Скажу определеннее: на всю жизнь, И нача­лась удачно, и завершилась хорошо, о том, как она завершилась, в основном и пойдёт рассказ.

Впрочем, то самое, незабываемое, воз­никло ещё в самом начале встречи. Это было чудо в образе девочки с обращенными на меня сияющими глазами. Она сидела в первом ряду, такая вся воодушёвленная, и без­отрывно смотрела на меня. Её глазёнки как зажглись, так и горели всё время. Такие это были восхитительные глазки-незабудки! За­вороженный, я сразу выбрал эту девочку и всё рассказывал ей. А поэтому, может быть, и другие слушали, затаив дыхание. Накатило вдохновение, и я в тот раз, кажется, превзо­шел самого себя.

Я рассказал, как полюбил книги. Как приехал на Кубань. Как отстал от поезда... О чём-то ещё рассказывал. Меня долго не отпускали, закидали вопросами. И первой вскочила с места и подняла руку моя возлюб­ленная незабудочка.

— Вы, когда пишете, в жизни подглядыва­ете или берёте из себя?

Только она, премудрая крохотулька, и могла задать такой гениальный вопрос! Как будто знала, что есть два сорта авторов: одни тщательно списывают с жизни, а другие в основном «берут из себя». Я относил себя к тем, которые «из себя». И постарался объяс­нить, в чём тут дело. Она просияла, удовлет­воренная:

— Я так и думала!

 Представьте себе, она именно так и думала!

Попрощавшись, растроганный, я уже ухо­дил к морю, когда услыхал за спиной шаги. Это бежала она. Догнала, схватила меня за полу пиджака и сказала:

— Я тебя провожу, можно?

Я невольно отметил, как она естественно, по-домашнему перешла на «ты».

Мы вышли к чистому берегу, на тугой пе­сочек. Она всё держалась за полу моего пид­жака.

— Далеко провожать хочешь? — спросил я.

— Туда, — показала она рукой вдоль бере­га. Это означало, что очень далеко.

— Назад-то одна побежишь, не забоишься?

— Ни-и. Я ничего не боюсь, — с беспеч­ной детской уверенностью призналась она. И пояснила, помолчав: — Если всего бояться, то жить-то как страшно! Да здесь и бояться нечего, никто не нападает.

Так это было в то доброе время: никто на людей не покушался. Ни на больших, ни на маленьких. И всё же я обеспокоился: сгуща­лись сумерки.

А она словно догадалась о моей тревоге и с прежней беспечностью заверила:

— Я и темноты не боюсь. И ты не бойся: со мной тебя никто не тронет.

— Я надеюсь.

— Точно, точно! Я тебя за руку возьму, ладно?

— Ну конечно. — Я легонько сжал её мяг­кую ладошку. В ответ она рассыпала счаст­ливый смех.

Семенила рядом. Преданно заглядывала мне в лицо. И вдруг спросила:

— А у тебя жена есть?

И получив утвердительный ответ, вздох­нула:

— Какая она счастливая!

— Это почему же?

— Да как же! Разве непонятно? Такой муж! Я не стал спорить.

— Вырастешь, у тебя такой же будет.

— Если бы! Это же так стараться надо!

Забавный у нас был разговор. Она всё расспрашивала. Обо всем. Только не спроси­ла, сколько я зарабатываю. Деньги её совер­шенно не интересовали. Были бы все такие женщины!

Мы прошли чуть ли не километр, когда я остановился.

— Всё. Скоро стемнеет. Давай прощаться.

— До завтра? Ты ведь придёшь завтра?

Что было делать? Я пообещал, хотя за­втрашний день был расписан по минутам, вплоть до отъезда. Она радостно подпрыгну­ла, я подхватил её на лету, прижал к груди и поцеловал в щечку. И она побежала, всё время оглядываясь и помахивая рукой.

— Приходи-и-и! — услыхал я ее последнее слово.

Прийти надо было. Обязательно надо было, прийти. Но я, конечно, не пришёл. Обманул влюбленную девочку. Предал. Об­манывал и других женщин. И тоже пережи­вал. А потом забыл. А эта крохотулька не за­бывается. Незабудочкой и зову её до сих пор. "При-ходи-и-и!" — слышу из дальней дали ее голосок. Не пришел. И наказан горьким сожалением.

Одно утешает: может, недолго переживала моя чаровница, по-детски заигралась и за­была. И выросла на загляденье красивой. И мужа нашла себе под стать, не мне чета. И где-нибудь живёт счастливо, с детьми и вну­ками — теперь ей, должно быть, уже пятый десяток пошёл. И хорошо, если она меня не помнит. Справедливо. Достаточно того, что я не забыл.

 

 

ДЕБЮТ

Максим Дубравин

Позабытая коллекция

Есть в человеческой памяти что-то ностальгическое и животрепещущее. Это чувство словно червь грызёт воспоминаниями, и то какими будут они, – толи приятной воодушевлённой радости, а толи полны грусти и желания скорого забвения, всё это зависит от самого предмета, который попав случайно, а может и совсем нарочно нам на глаза или в руки, подтолкнёт нашу память к этим воспоминаниям.

День был жарким. Все население огромной страны, страдая от невыносимого летнего зноя, пыталось хоть как-то укрыться от лучей палящего солнца. Не исключением был и я. Валяясь на диване, после утомительного рабочего дня, где пришлось битых три часа провести под полуденным солнцем, пытаясь наладить пышущий жаром и не желающий работать железный агрегат, я лениво щелкал пультом каналы телевизора. Сейчас никого не удивишь дистанционным пультом переключения. Но в этом действии, когда ты одним пальчиком, а порой и характерным повелительным жестом руки заставляешь телевизор работать на себя, всегда есть какая-то доля релаксации. Она происходит на подсознательном уровне, именно от этого лёгкого движения пальчиком или этого повелительного движения руки, мы понимаем, –   работу делают за нас, и это обязательно расслабляет.

Листая каналы, я отбрасывал их словно вырванные страницы тетради: жуткие вечерние сериалы, нудные плаксивые передачи прайм тайма; по спортивному стали крутить кино, что тоже очень меня огорчало, и вот, я остановился на новостях местного телеканала. Сюжет за сюжетом меня потчевали приторной информацией моей малой Родины. Скукота, но мысли о жаре подавляли ещё больше. Вдруг разговор пошёл о местном «собирателе значков» или коллекционере, я точно не знаю, как это называется, но точно не филателист, потому что это подразумевает   другое, одним словом показывали «собирателя значков». Неприметный такой дедушка в прошлом спортивный тренер, с нескрываемым трепетом в голосе рассказывал о своих значках как о тысячелетних артефактах. Рассказывал о том, как порой трудно было найти достойный экземпляр для своей коллекции. Поведал нам о том, как он записал и систематизировал информацию о каждом значке: где, когда и при каких обстоятельствах был приобретён тот или иной экземпляр. Дальше сюжет развили рассказом о месте, где можно приобрести или обменяться значками. И вот тут у меня возникла отличная, как мне на тот момент показалось, мысль: « Если есть такое место, где можно приобрести значки, то значит, там их можно и продать, может быть даже выгодно».

Да, таким образом, я вспомнил про свою коллекцию значков. Тут же я кинулся рыскать по шкафам в поисках старого рыжего портфеля, в котором были уложены несколько полотен с развешенными на них значками. Но портфель не обнаруживался. Я пытался припомнить или даже придумать достойное место для такой реликвии, но портфеля нигде не было. И вдруг я вспомнил разговор с матерью. Она, утонув в очередном квартирном ремонте, разбирала шкаф и наткнулась на эти значки.

- Что с ними делать? - был задан вопрос.

- Чёрт его знает, что делать. Выкинуть только что, - ответил я

- Ну, как же выкинуть, жалко такое выкидывать.

- А ну их, - отмахнулся я, даже не глядя на предмет разговора, - делай что хочешь.

«Неужели выкинула», - думал теперь я, нет на мать это не похоже. То, что чемодан полетел на мусор это точно, но неужели с ним и значки. Мама в этот момент была с отцом на даче, и мне пришлось дожидаться прихода домой жены с вечерней прогулки моего маленького сынишки. Благо ждать пришлось не долго, но всё это время было наполнено мыслями о том, что если коллекция не выброшена, есть ли среди   железок что-либо ценное и так сказать эксклюзивное.

Тут мне бы очень хотелось добавить, что я не рассматривал вариант – завтра же броситься сдавать эти значки. Просто мне было приятно думать, что у меня тоже есть какая-то коллекция, которая может быть чего-то да стоит, и может быть, когда-никогда, вдруг срочно понадобятся деньги, и я смогу вот таким образом сдав эти ненужные безделушки, достать на кусок хлеба и накормить семью.

Так вот, как только жена появилась на пороге, мой первый вопрос был: не знает ли она где мои значки? Я был просто уверен, что если их не выкинули, то она, как истинная хозяйка и хранительница очага обязательно подскажет, где и что лежит. И, о чудо, – там, в комнате за телевизором лежит, – был её ответ. Я тут же кинулся в указанное место, где в первой же коробке по характерному звону внутри, я обнаружил искомый объект. Аккуратно раскрыв коробку, я начал вытряхивать содержимое на диван. Старый, помятый пионерский галстук,  увидев его, вдруг захотелось повязать   на шею, но  в глаза бросились замусоленные и потрепанные кончики. Вспомнились моменты школьных переживаний, тогда-то эти кончики и попадали в рот. Сейчас галстук мне казался каким-то маленьким, и я отложил его в сторону. Дальше были два красных ленинских вымпела, тоже помятых и тоже отложенных в сторону. Потом я доставал полотна со значками. Обычные куски грубой материи, разной величины. Я разворачивал их, и вдруг, какой-то трепет обуял меня, по телу бежали мурашки. Я почувствовал себя тем дедушкой, который совсем недавно с блеском в глазах рассказывал о своей страсти. Я смотрел на эти значки с нескрываемым восторгом, и моя жизнь летела перед глазами. Моё отрочество, мои школьные годы.

Вот они три значка, с которых всё и начиналось: маленький пятнадцати копеечный «Турист» и две бесценки «Юный друг природы России» и « Ударник коммунистического труда». Первый был куплен в ущерб порции мороженного, а два других были вытащены из пыльной родительской шкатулки. Я думаю, мне простят мою меркантильность и некую щепетильность в последнем описании, но мне кажется, что это важно для дальнейшего повествования, потому как дальше пойдет игра.

Да, мне нужны были эти значки для того, что бы играть. Каждую перемену, до и после занятий, а порой и во время них, мы только и думали, как бы сразиться в значки. Каждый знак имел свою цену. Либо цена была указанна с обратной стороны, либо это была так называемая бесценка. Это обычно какой-нибудь значок от организации или посвященный какому-либо событию, в общем, на нём не стояло цены, в киоске их купить было нельзя, но по установившимся негласным правилам цена такого значка была пятьдесят копеек, причём, разницы не было пластмассовая это безделушка, или  дедова медаль – цена у любой бесценки была одна.

Так и трясли, в глухих закоулках школы, маленькие детские ладошки жмени значков от пяти, а порой и шести участников. Выбивали об грязный, намастиченный паркет, нужный тебе знак, при этом пачкали об этот пол коленки брюк. Сколько криков, споров, а порой и слёз – это была страсть. Страсть вернуться домой с двумя оттопыренными карманами брюк школьной формы. Значки колют бедра, но это приятно, это твоя победа. Ты приходишь домой, выворачиваешь карманы и начинаешь перебирать, что идёт на полотно, а что снова в карман – завтра будет игра. И так каждый день. Количество значков увеличивалось и вот уже одного полотна мало. Я иду к матери и выпрашиваю новый кусок материи.

Эти воспоминания летят в голове, а глаза мои с восхищением переходят от места к месту. Сначала разглядываю группы.

Вот коллекция старых машин. Значки были ходовыми, поэтому и набралось их с десяток. А вот красивейшие значки, рисунок выполнен на тонком стекле, в стиле почтовых марок. « Травам Кавказа» совсем не повезло – стекла на половину разбиты, но как же хотелось тогда их иметь, и с какой силой я выбивал их, не замечая, что бьются стёкла, что летят они во все стороны, и что это уже не значок, а дрянь. Нет, я продолжал бить, ведь это была страсть. А вот космонавтам повезло больше, только Гагарин чуть откололся и у ракеты «Интеркосмос» уголка нет, но Савицкая, Терешкова и ещё одно трио, смотрят улыбаются.

Сколько вообще тут личностей: Ленин, Островский, Циолковский, снова Гагарин, десять раз Ленин, Репин, Дед Мороз, Святогор, а вот и Рихард Зорге . Боже мой, сколько я прочитал о тебе и о твоих подвигах, я восхищался твоим талантом и острым умом, твоим сложным, но таким отважным жизненным путём, в каком-то смысле ты стал для меня кумиром. Я смотрю в твоё сосредоточенное лицо, суровый взгляд твой впивается в меня, словно с некой укоризной. НЕ УЖЕ ЛИ ЗА ТО?  За то, что выбивал твой лик в поисках поживы? Разве мог я тогда, бесшабашным мальчуганом, знать кто ты и какова твоя роль в истории моего государства. Нет, ты простишь мне, ты слишком умён, что бы суметь понять, что за страсть жила в том глупом мальчишке. И вот я вижу, как взор твой теплеет.

Комсомольский, пионерский , октябрятский, сколько раз вы срывались с груди, как последний заклад, как последняя ставка, (нет, вру комсомольский никогда не срывался, в том возрасте глупо было бы тратить время на такого рода глупости, но то, что и он бывал в ставке это точно). А сколько тут посвящений: съездам, партии, Великой Победе, 8-му марта.

Вдруг вспоминаю, как мой отец, узнав об увлечении сына (конечно родители не догадывались каким образом доставались мне значки) дал мне в коллекцию один экземпляр. Он снял его со своего парадного кителя, это был его знак лётчика первого класса.

– Смотри, – сказал он мне, – я хоть сейчас выброшу все свои медали, но этот самый дорогой для меня, так что храни.

Я с гордостью принял его, но разве можно рассказать о таком друзьям, это нужно показывать. И вот я цепляю на одно полотно всё самое дорогое и красивое. В середине папин знак, вокруг него коллекция из четырёх медалек посвященных подводным лодкам времён Великой Отечественной войны, ну а дальше идёт всё остальное. С гордостью я показываю свою коллекцию, вижу, что мне завидуют, предлагают поиграть. Но играю я только на то, что в кармане.

И надо же, к обеду случается, что надо куда-то бежать. С портфелем неудобно и я как всегда забрасываю его за старый железный шкаф, что одиноко стоит в коридоре школы. Но перед тем как уйти, что-то меня останавливает. Я вновь достаю свой портфель, снимаю папин знак, и уже ни о чем не думая иду с друзьями. Возвратившись я не нахожу своего портфеля на месте. Меня трясло от отчаяния, но каждый раз я доставал папин значок целовал его и это меня успокаивало. Портфель я нашел в ленинском саду в кустах сирени. Конечно же, значков там не оказалось. Жалел я только о потерянных подводных лодках. Очень редко эти медальки были в игре, а в киоске цена была тридцать две копейки за штуку. Для школьника рубль двадцать шесть – это целое состояние. Но мне удалось все же отбить одну «Щуку». Ну, всё думал, вновь соберу полную версию, и даже умудрился (помню, с дрожащими руками, протягивая мелочь) купить одну медальку с самой редкой «Малюткой», но на этом пополнение в этой серии остановилось. Так и висят они теперь рядышком потёртая в боях «Щука» и блестящая, новенькая «Малютка».

Но я не останавливался и трофеи вновь и вновь пополняли мою коллекцию. Корабли, машины, птицы, звери. Города - Москва, Муром, Одесса, Новороссийск, Краснодар, даже Джубга, есть и, конечно же, Севастополь. Памятники архитектуры, космос, туризм, география, а сколько тут отличников соц и ещё всякого рода соревнований. И самая главный мой приз – старая, гнутая и потёртая медная «Гвардия». Однажды, выиграв её, она тут же отошла в коллекцию. Я сожалел тогда – у других если есть, то новенькие и блестящие, а у меня какая-то замухрышка, да ещё и с поломанным креплением. Я тогда занялся её реставрацией:  бумагой и клеем был приделан болт с гаечкой для крепления, а знамя и звезда выкрашены в красный цвет маминым лаком для ногтей. Конечно, у меня не получилось желаемого блеска, но сейчас эта мятая, выгоревшая «Гвардия» становится мне ещё дороже. «Чья ты? – несутся мысли при взгляде на неё. – Быть может воина- афганца, а может даже и фронтовая, полученная за Сталинград или Курск, дошедшая до Днепра и там затерянная на берегах великой реки. Потом кем-то выкопанная из земли, и так жалко пошедшая по рукам. Я смотрю на тебя и чувствую твою силу, я сохраню тебя, чью бы грудь ты не покрывала; фронтовика ли, а может война интернационалиста, быть может, лётчика, разрезавшего своим МиГом небо Вьетнама, а может просто солдата- срочника. Я сохраню тебя, как хранит память народа нерушимый подвиг солдата, ибо я предан этому подвигу, подвигу война гвардейца, ибо я знаю, чем он оплачен».

Рядом глазеет жена. Она восхищена и даже приглядела себе кое-что вроде брошки. Маленький сынишка тут же топчется по дивану и всё норовит влезть в значки. Я берегу его, ещё наколет свою розовую ножку.

Я рассказал жене о своих первоначальных мыслях. Она смеётся:

– И ты отдал бы это за три тысячи?

– Нет, сейчас бы и за десять не отдал, пусть лежит, ведь это моя память.

Да, это есть моя память. Сколько славных и не очень воспоминаний вдруг всплыло из глубин моего сознания при взгляде на значки. Я слышу, как радостно бьётся сердце, и ещё очень долго разглядываю забытую красоту. Потом аккуратно всё складываю обратно, с чувством, что завтра достану их снова.

А туда, где торгуют значками, я всё же загляну, быть может, что-нибудь прикуплю для своей коллекции...

26.07.2010 г

 

 

НАТАЛЬЯ БЕДНАЯ

Сирень в снегу

***

Бурлящим потоком

                        прорвалось сомненье,

срезая под корень

                                 любви наважденье.

Надёжного русла

                                   сломало причалы,

размыло мой берег...

                              Душа не смолчала!

О камень у моря

                                      разбилось сомненье.

С собою не спорю.

Молюсь о спасенье.

 

ЛАВАНДА

В полумраке — бледный свет

                                               веранды,

летний дождь уныло моросил...

Ты принёс мне веточку лаванды,

а взамен улыбку попросил.

 

Дождь идёт, но я его не слышу,

тает в аромате моя грусть,

вечер опускается на крышу...

Счастье запоздало? Ну и пусть!

 

ЛЕТНЕЕ УТРО

 Бодрящая свежесть

                         впорхнувшего дня

от крепкого сна пробудила меня.

Раскрыты все окна.

                                  Колышется тюль,

впуская ромашковый знойный

                                                        июль.

А ты ещё спишь, улыбаясь во сне...

И эти минуты так дороги мне!

 

ЮЖНАЯ ОСЕНЬ

 В белое облако кутая плечи,

осень картины сменять не спешит.

Словно прощаясь,

                          стрекочет кузнечик.

Весь паутиной окутан самшит.

Сонно по камню ползут две

                                                   улитки.

Астрами соткан ковёр голубой.

 

Ветром внезапно открыло калитку..

Не надышаться мне, осень, тобой.

 

*   *   *

 Теченьем  уносит

                 охапку душистого сена...

Стою на крутом берегу.

                              Облака словно пена.

Взлететь бы над речкой

и птицей парить в поднебесье!..

Но держит земля.

                          И не спета ещё моя песня.

 

 

 

«Книгуру» в Краснодаре

В Краснодарской краевой детской библиотеке имени братьев Игнатовых 25–27 октября прошел цикл мероприятий «Кубань открывает книги для подростков». Мастер-класс для студентов Краснодарского университета культуры и искусств провела Ксения Молдавская, литературный критик, составитель каталога «100 новых книг для детей и подростков», Москва.

В пресс-конференции, в которой приняли участие и кубанские писатели С. Макарова, В. Архипов, Л. Мирошникова, В. Нестеренко, К. Молдавская рассказала о новом проекте - национальном конкурсе на лучшее произведение для подростков «Книгуру», призванном объединить культурное пространство и помочь нашим детям «выбирать хорошее из лучшего». Ведь именно мнение детского жюри будет решающим в определении лауреатов.

Тексты будут представлены в Интернете, а первый тур отбора пройдет в Орленке. В гости к ребятам приедут писатели, авторы школьных повестей, психологических повестей о подростках, познавательной литературы.

Для более активного сотрудничества выбраны три региона страны, удаленные от центра. Организаторы конкурса, а в их числе Федеральное агентство по печати и массовым коммуникациям, Центр славянских общественных коммуникаций, надеются, что именно в этих регионах вырастет интерес к книге, укрепится активная культурная позиция.

Между тем, детское книгоиздание переживает не лучшие времена. Катастрофически упали тиражи книг. Заметен рост ярких поделок, рассчитанных на малообразованную, невзыскательную читательскую аудиторию, с чем невозможно согласиться! Присутствовавшие на пресс-конференции читатели, школьники и студенты краснодарских колледжей не остались в стороне от разговора. Вот лишь несколько пожеланий ребят для писателей и критиков:

◦ Мы ждем книг, обучающих нас жизни, рассказывающих о людях интересных профессий.

◦ Современной литературе не хватает тепла и доброты.

◦ Познавательная литература должна быть занимательной!

◦ Обязателен хороший язык и позиция автора. Писатель должен знать, о чем он пишет.

И в е присутствующие были солидарны в том, что книги для юношества должны формировать жизненную позицию подрастающего поколения, укреплять юные сердца духовно и нравственно.

 

  На Главную

Hosted by uCoz